03.07.2006
Константин Фрумкин, «Компания» № 25 (421)
Вся человеческая жизнь состоит из страхов. В этом экономисты и чиновники ничем не отличаются от обычных людей. По ночам им мерещится дефолт в США, падение цен на нефть и банковские кризисы. Иногда их ночные кошмары сбываются. «Ко» попытался выяснить, грозит ли нам в ближайшее время одна из глобальных экономических катастроф.
Недавно ушедший в отставку министр финансов США Джон Сноу прославился прежде всего тем, что несколько раз пугал мир, заявляя об угрозе дефолта по государственным бумагам Соединенных Штатов Америки. Последний раз сенсационное письмо Сноу к членам конгресса появилось в конце 2005 года, причем министр угрожал, что дефолт наступит уже в марте. Разумеется, глава американского казначейства угрожал не совсем «всерьез»: он хотел добиться от конгресса очередного увеличения лимита по госдолгу. Подвергать опасности мировую финансовую систему никто не стал, и лимит был увеличен – почти до $9 трлн. Но человек, занимающий такой серьезный пост, вряд ли будет сеять панику по всей планете без достаточных оснований. Сноу даже утверждал, что для обслуживания долга ему пришлось использовать средства пенсионной системы – так, что возвращать прежние долги американский бюджет пока может, только залезая в новые. Иными словами, США строят финансовую пирамиду.
Чего бояться
Вообще в любой сфере человеческой деятельности рано или поздно возникает образ катастрофы, которую она может породить и которой человечество должно всячески опасаться. Энергетика – чемпион по ужасам – пугает нас авариями на ядерных электростанциях и прорывами плотин. Разные отрасли промышленности рано или поздно «радуют» нас взрывами, утечками ядовитых веществ и загрязнением воздуха – таким, что ядовитые облака идут из Красноярского края прямиком в Канаду. Сельское хозяйство балансирует между угрозой всеобщего голода и генной модификацией животных и растений. Лесное хозяйство поставляет телерепортажи о лесных пожарах, подбирающихся к жилым строениям. Даже такая сравнительно далекая от земных дел отрасль, как астрономия, – и та время от времени заставляет нас содрогнуться от ужаса, пообещав в будущую среду столкновение Земли с астероидом (вариант – Юпитера с кометой).
Если задуматься, то и финансовая сфера в наше время стала источником страхов, почти не уступающим энергетике. Конечно, финансовые потрясения, по сравнению со взрывами электростанций, протекают почти бескровно – хотя и здесь мы видим застрелившихся брокеров и умерших от инфаркта вкладчиков. Тем не менее общественное внимание они привлекают не меньше, а то и больше, чем радиационные аварии – газеты так и пестрят воспоминаниями о великих депрессиях, азиатских кризисах и «черных вторниках».
Самое же главное – то, что сейчас выкристаллизовалась угроза, которая может превзойти по грандиозности все, что удивляло в финансово-экономической сфере за последние несколько десятилетий.
Вспоминая дефолт, теперь представим себе, что же может произойти, если опасность, предсказанная Сноу, окажется реальной. Вообразить это довольно трудно, поскольку на долларе и на американских ценных бумагах держится вся мировая финансовая система. Золотовалютные резервы большинства стран мира состоят в значительной своей части из казначейских обязательств США, инвестиционные и пенсионные фонды покупают американские госбумаги как самые надежные виды вложений, относительно которых измеряется рискованность и ликвидность остальных активов. В долларах ведется большинство расчетов в мировой торговле. Разрушить это – значит лишить мировые финансы фундамента. Как это возможно?
Для начала вспомним, каким был дефолт в одной отдельно взятой стране – дефолт-98 в России. Совпадение двух несчастий – азиатского финансового кризиса и падения цен на нефть – привело к тому, что расплатиться по уже выпущенным облигациям российское правительство могло, только продавая новые, а покупать их было некому. Это имело два важных последствия. Во-первых, множество банков, вложивших большие средства в ГКО, оказались на грани банкротства. Во-вторых, началось резкое падение курса рубля. Сразу после того как премьер Сергей Кириенко объявил о дефолте, закрылись обменные пункты: их владельцы просто не знали, по какому курсу теперь обменивать рубли на доллары. Затем начались перебои в работе банков. Рублевые сбережения на глазах обесценивались, а долларовые было невозможно получить. Задержки с выдачей валютных вкладов произошли даже в Сбербанке. Начались банкротства, причем «под шумок» решили разориться даже те кредитные организации, которые не вкладывались в ГКО. Сотни тысяч людей тогда потеряли свои сбережения, но еще хуже было то, что из-за перебоев с расчетами начала замирать деловая жизнь. Многие предприниматели фактически свернули деятельность, поскольку их деньги, а также деньги их партнеров либо пропали совсем, либо оказались временно замороженными на банковских счетах. Люди на улицах и в метро стали как-то тише и пришибленнее. Из правительства «ушли» либералов и заменили их «советскими» типажами во главе с Евгением Примаковым.
Вспомнили? А теперь представьте то же самое, но в масштабах планеты.
Финансовый апокалипсис
Самый чуткий барометр происходящего – биржа. Начинается паника, стоимость активов лихорадит, и в конце концов все мировые биржи одна за другой временно приостанавливают свою деятельность. В результате мир остается без валютных курсов. Никто не знает, какой обменный курс сейчас справедливый и каким он будет завтра. Неожиданно выясняется, что многие ожидавшиеся из-за рубежа грузы не приходят. Импортеры получают от своих зарубежных поставщиков тысячи уведомлений о том, что исполнение контрактов и отгрузка товаров временно приостанавливаются до выяснения ситуации с валютным курсом. Объемы мировой торговли резко падают. Голода еще нет, но некоторые привычные импортные товары пропадают из магазинов. Впрочем, с китайскими джинсами все в порядке.
Временно исчезает такой вид бизнеса, как туризм – поскольку никто не понимает, что происходит с валютой. Туристы, добравшиеся до зарубежных стран своим ходом, мучаются из-за того, что не могут обменять валюту.
Весь мир в панике пытается избавиться от долларов. Совершенно непредсказуемо растет популярность некоторых экзотических денег – вьетнамских донгов, чилийских песо, может быть даже и рублей. В результате эти валюты оказываются в дефиците, достать их невозможно, а правительства стран, чьи денежные единицы оказались в числе фаворитов, приходят к выводу, что рост курса становится опасным для их экономик – и вводят ограничения на свободную конвертируемость. На несколько недель, а может быть и месяцев, мир возвращается в Средневековье – государства оказываются в условиях финансовой изоляции. В некоторых европейских странах поднимается вопрос об отказе от евро и возращении национальных валют. Нарастает волна самоубийств – особенно среди тех, кто потерял пенсионные накопления, – однако сообщения об этом затмевает вал корреспонденций о банкротствах банков, инвестиционных фондов и страховых компаний. Точку в истории ставит экстренное заседание министров финансов ведущих стран мира, которые приходят к соглашению о том, когда и на каких условиях восстанавливается обслуживание американского госдолга. За восстановление стабильности кредиторам американского правительства придется заплатить серьезной отсрочкой. «Мировое финансовое сообщество сделает все, чтобы облегчить Соединенным Штатам их ситуацию с внешним долгом», – прогнозирует старший портфельный управляющий УК «Альфа-Капитал» Александр Крапивко.
Постепенно жизнь возвращается в свою колею. Хотя курс доллара резко упал, но свободный обмен валют восстановлен, и главное – ушла неопределенность. Начинается подсчет потерь: столько-то миллиардов потеряли центральные банки и правительства мира, сколько-то миллионов людей потеряли сбережения, столько-то миллионов остались без работы, столько-то финансовых организаций по всему миру закрылись, ушло в отставку семнадцать правительств, в двух странах произошли государственные перевороты, американцы опять узнали, что такое гиперинфляция. Четыре государства вслед за Америкой объявили дефолты по своим долгам – но на это уже вообще никто не обращает внимания – не до них.
Разбор полетов
Может быть, все это только фантазии? И да, и нет. Основания рисовать эти «веселые картинки» есть – так же, как у Джона Сноу были основания пугать мир дефолтом. За время своего правления администрация Джорджа Буша-старшего несколько раз просила конгресс поднимать планку допустимого госдолга – в результате он вырос примерно в 1,5 раза до совершенно непредставимой цифры в $9 трлн. Это в 3,5 раза больше годовых доходов американского бюджета и составляет около 74% американского ВВП. Для сравнения: в России госдолг равен примерно половине госбюджета и чуть больше 10% ВВП. В прошлом году, уходя в отставку, глава Федеральной резервной системы Алан Гринспен с сожалением констатировал, что Белый дом перестал уделять проблемам госдолга должное внимание.
«Вообще весь американский долг – это загадка экономической науки, – считает научный руководитель Центра стратегических разработок (ЦСР) Ксения Юдаева. – По той простой причине, что, действительно, в любой другой стране такой объем долга по отношению к размеру ее ВВП привел бы уже к серьезным сложностям в макроэкономической сфере. В Соединенных Штатах такого не происходит, и многие склонны связывать это с тем, что в значительной степени американский долг – это ответ на спрос со стороны других стран, нуждающихся в том, чтобы он существовал». Иными словами, многие страны мира – и в особенности Китай – нуждаются в американских гособлигациях для формирования своих золотовалютных резервов. «Государственным долгом США в значительной степени владеет Китай, – отмечает Ксения Юдаева. – Политика Китая и других стран, предъявляющих спрос на резервы, способствовала тому, что Соединенные Штаты смогли и даже были вынуждены выйти на рынок. В конечном счете Китай профинансировал иракскую войну. Но не только Китай – Россия тоже».
Конечно, любой преемник Буша на посту президента мог бы начать решать эту проблему, но для этого нужно перейти на режим экономии, уменьшить расходы. Не станет ли такая стратегия политическим самоубийством? Забота о госдолге – это отказ от новых войн, от повышения социальных выплат, от грандиозных проектов, от строительства поселка на Луне – никаких масштабных начинаний, сплошная экономия и злорадная критика политических конкурентов. Не проще ли взять взаймы еще раз и переложить проблемы на следующего главу государства?
Правда, эксперты, опрошенные «Ко» твердят в один голос: мир не допустит катастрофы с американскими финансами, потому что это никому не выгодно.
«Это пока из области фантастики, – говорит Антон Кузин, эксперт-аналитик Национальной лиги управляющих (НЛУ). – В долговых обязательствах США хранят свои резервы многие страны. И если дефолт по обязательствам России привел лишь к временным внутренним экономическим проблемам, то дефолт США теоретически вызовет коллапс мирового масштаба. Вряд ли этому будут рады даже самые ярые экономические враги США».
«Мне трудно представить, чтобы был объявлен дефолт по ценным бумагам, номинированным в мировой резервной валюте, – признается завлабораторией денежно-кредитной политики Института экономики переходного периода (ИЭПП) Сергей Дробышевский. – Боюсь, что это невозможно представить до такой степени, что это попросту невозможно. Другого резерва в мире все равно нет. Нельзя «сбросить» доллары и купить что-то еще. Нельзя перевести долларовые активы в евро просто потому, что нет столько евро. И нельзя их перевести в золото, потому что в настоящий момент нет столько золота».
Максим Тишин, управляющий активами ОФГ ИНВЕСТ, обращает внимание на то, что при необходимости правительство США сможет выпустить нужное количество долларов, чтобы расплатиться по долгам.
По мнению Ксении Юдаевой из ЦСР, проблемы могут возникнуть только в том случае, если Центральный банк Китая вдруг решит, что он не хочет больше проводить политику фиксированного курса юаня и перестает скупать американские госбумаги или даже начнет их продавать. Это, несомненно, приведет к финансовому кризису, колебаниям финансовых рынков и удешевлению госбумаг США по отношению к другим валютам. Но ведь такие финансовые кризисы случаются в мире сравнительно часто.
И все же некоторые эксперты склонны заглядывать далеко в будущее. Так, начальник аналитического департамента инвестиционной группы «КапиталЪ» Скотт Семет полагает, что хотя в обозримом будущем вероятность дефолта равна нулю, однако через 10 лет ситуация может измениться. «Если текущие расходы и налоговая политика сохранятся, то торговый и бюджетный дефициты значительно возрастут, ставя под серьезные сомнения способность США расплачиваться по своим обязательствам», – считает Семет. Впрочем, кризисные явления проявятся не в форме дефолта, а в виде колебаний на рынках, в частности, в росте процентов по американским бумагам. Самые важные вопросы касаются дальнейшей судьбы доллара как резервной валюты. «Крупномасштабная замена доллара в ближайшем будущем маловероятна, – отмечает Семет. – Хотя кто мог предсказать, что США откажутся от золотого стандарта в 1971 году?»
«Черный вторник» для «черного золота»
Впрочем, что нам Америка, ведь у нас есть свой персональный финансовый кошмар – падение цен на нефть. Во времена премьерства Михаила Касьянова этого ждали, премьер постоянно сердился, что мы никак не можем избавить экономику от «нефтяной иглы». Теперь на «иглу» махнули рукой: все, что могло случиться – уже случилось. Да, автомобили мы делать не умеем, зато нефть и газ – вот они. И пока министр финансов Алексей Кудрин пытается сохранить Стабилизационный фонд, остальные политики и чиновники с удовольствием делят «допдоходы». Четыре национальных проекта приняли, и пятому бывать, и без шестого не обойтись.
Между тем над нефтяными ценами нависло несколько опасностей. Одна из них – развитие ядерной и альтернативной энергетики. Правда, эксперты оценивают значение этого фактора по-разному. «Разработка таких источников энергии займет время, – отмечает Александр Крапивко из «Альфа-Капитала», – и самое важное – то, что широкое внедрение этих источников энергии в ту же самую автомобильную промышленность займет время, поэтому сейчас риск увеличения цен на нефть гораздо выше, чем риск их падения».
Другая опасность – снижение спроса на топливо со стороны развивающихся экономик, прежде всего со стороны Китая и Индии. «Цена может пойти вниз в случае исключения из нее «иранской военной премии», – отмечает Антон Кузин из НЛУ. – Но глобальный характер этот процесс может принять лишь в случае замедления темпов роста мировых экономик и уменьшения спроса. Процесс «остужения» экономик набирает силу. С другой стороны, разведанные запасы нефти в мире сокращаются тем быстрее, чем активнее растет ее потребление со стороны Китая, Индии и других экономик, набирающих силу. А чем дефицитнее продукт, тем выше его цена. Многие уважаемые бизнесмены, работающие в нефтяном секторе, утверждают, что дешевой нефти больше не будет».
Зато Ксения Юдаева считает, что в масштабах 5 – 10 лет коррекция цен на нефть, безусловно, вероятна: «И в Европе, и в США происходит возврат к теме атомной энергетики; и более активное участие этих стран в ее развитии поможет решить проблему балансирования спроса на энергоресурсы со стороны таких государств, как Китай и Индия».
Итак, хотя мнения экспертов и разделились, но вероятность снижения все же есть.
Что же будет, если нефть все же подешевеет?
Прогноз попытался построить Скотт Семет из группы «КапиталЪ»: «Поскольку около 70% всего российского экспорта приходится на нефть и газ, обвал цен на них был бы катастрофой для страны. Резкое падение доходов от экспорта означало бы отток валюты из страны для оплаты импорта. С течением времени рубль сильно подешевел бы, что означало бы подорожание импорта. Это, в свою очередь, привело бы к сокращению импорта и оттока капитала из страны, однако также лишило бы потребителей многих товаров, а производителей – необходимого импортного оборудования и ноу-хау. Еще одним последствием сокращения нефтяных доходов было бы резкое снижение ВВП, так как средства, полученные от продажи нефти, в результате распространяются на всю национальную экономику. Это сопровождалось бы снижением потребительского спроса и вызвало бы серьезные затруднения у ряда отраслей экономики. Подобные затруднения не обязательно привели бы к банкротству, однако повсеместное неисполнение обязательств по кредитам и облигационным займам вполне вероятно. Акции тоже упали бы, поскольку уменьшение доходов компаний заставило бы инвесторов переоценить их стоимость. В подобной ситуации государство смогло бы смягчить удар благодаря своим огромным резервам. Однако необходимо помнить, что в 1997 году у многих азиатских стран имелись крупные резервы, которые очень быстро были растрачены».
Короче говоря, произойдет довольно простая вещь: в стране станет меньше денег. Но каковы будут последствия этого на самом деле – вопрос не к экономистам, поскольку вопрос этот прежде всего политический. В конце 1980-х понижение цен на нефть привело к распаду Советского Союза. В конце 1990-х годов спад спроса на нефть привел к тому, что Сергея Киреенко в правительстве заменил Евгений Примаков, а Сергея Дубинина в Центробанке – Виктор Геращенко. Какие политические последствия будет иметь кризис, который может случиться через несколько лет, зависит от того, насколько тогда стабильна будет власть и какие у нее будут проблемы. Важно, что из-за сокращения экспортных доходов возникнут трудности у крупных сырьевых компаний. Произойдут увольнения, люди в целом по стране станут беднее, и именно тут потребуется усиление социальной помощи со стороны государства. Однако государство этой помощи оказать не сможет, поскольку его доходы также сократятся.
Ну, а как же Стабфонд? Ответ на этот вопрос зависит от того, как долго продлится период дешевой нефти. Как отмечает Сергей Дробышевский из ИЭПП, объем бюджетных расходов в России растет быстрее, чем накапливается Стабфонд. Сейчас, по расчетам ИЭПП, при падении цен на нефть до $20 за баррель, Стабфонда хватит года на два, но года через три этот срок может уменьшиться.
Как известно, и «Газпром», и «Роснефть», и другие госкомпании в настоящее время активно привлекают за рубежом кредитные ресурсы. Вопрос в том, смогут ли они обслуживать свои долги на фоне снижения цен их продукцию. Если нет – то им волей-неволей придется продавать свои активы. А поскольку в условиях всеобщего «оскудения» богатых покупателей в России не найдется, то многие активы достанутся иностранцам. К этому надо добавить, что во время нефтяного кризиса наверняка разорятся еще несколько банков. Рыночную нишу, освобожденную банкротами, также займут иностранные финансовые институты. Так что нефтяной кризис, если он произойдет, прежде всего усилит зависимость российской экономики от иностранного капитала.
«Для России это хорошо в том смысле, что страна вернется к реальности, – говорит Юдаева. – За последние несколько лет все имеющие отношение к бюджету стороны, за исключением, может быть, Минфина, привыкли жить в условиях растущих цен, растущих доходов и растущих расходов. Эту ментальность, конечно, придется корректировать, причем в довольно близкой перспективе». Некоторая коррекция цен на нефть, безусловно, поможет диверсификации экономики и росту производства в тех отраслях, где сейчас высока доля импорта. Кстати, 1999 год, когда началось наше «экономическое чудо», был годом самых низких цен на нефть в истории. Неприятностью станет то, что российские компании потеряют возможности по привлечению ресурсов с мировых финансовых рынков, которые у них есть сейчас. В связи с этим одной из важнейших задач правительства и Центрального банка является наведение порядка в финансовой сфере – с тем, чтобы российские банки наконец начали кредитовать реальный сектор и компаниям не приходилось бы идти за деньгами за границу».
К новой перестройке
Свой футурологический сценарий развития ситуации в энергетической сфере «Ко» предоставил замгенерального директора Экспертного института РСПП Андрей Нещадин.
«Снижение цен на нефть произойдет неизбежно», – считает он. Вопрос только, когда. Во времена Брежнева цены на нефть поднялись еще выше, чем сегодня. Но когда товар дорожает «всерьез и надолго», то все начинают стремиться сократить потребление этого дорогостоящего продукта. В результате принятых мер по снижению издержек падает потребление продукта, соответственно опускаются и цены. Так было в 1980-х годах сразу после энергетического кризиса 1970-х. Тогда началась борьба за энергосбережение и разработка альтернативных источников энергии. Благодаря этому мы уже видим замещение бензина этанолом, получаемым из растительного сырья. «Также заметно увеличение использования водородных двигателей, уже реализованы разработки электроаккумуляторных двигателей для автотранспорта, и все шире используются и энергия ветра, и солнечная энергия», – отмечает эксперт. Ведутся работы над термоядерным синтезом, в случае успеха в мире появится новый вид энергетики – плазменной. Аналитики Объединенных Арабских Эмиратов не исключают падения цен под влиянием нового поколения энергоносителей где-то к 2030 году. Впрочем, по мнению Андрея Нещадина, этот сценарий может раеализоваться и раньше. «Мы на пороге иного индустриального уклада», – прогнозирует он.
Конечно, для России снижение цен на нефть будет болезненным. «Миф о том, будто на высоких нефтяных ценах может прожить все население России, в том числе и будущие поколения, – это всего лишь выражение скрытого желания процветать безо всяких собственных усилий», – отмечает замдиректора Экспертного института. Стабилизационный фонд, который должен послужить будущим поколениям России – часть этого мифа: дефицит Пенсионного фонда к 2010 году будет вполне сопоставим с размером Стабфонда.
Сегодня, отмечает Нещадин, правительству нет смысла делать какие-то усилия. Медленное развитие промышленности создает ситуацию, в которой любое вбрасывание средств вызовет либо инфляцию, либо поток импорта. Государству достаточно контролировать финансовые потоки нескольких крупных компаний для того, чтобы наполнять бюджет. «Небольшие компании государству малоинтересны – волокиты много, а толку (в виде налогов) – чуть», – подчеркивает Андрей Нещадин. В результате ничего не делается для организации высокотехнологичной экономики. Между тем даже нефтедобывающие страны сейчас активно начинают скупать новейшие технологии, пытаясь создать параллельные системы энергетики. При всех проблемах с оружейным плутонием программа развития атомной энергетики Ирана вполне адекватно смотрится с точки зрения прогнозов на 2030 год. Россия за последние 10 – 12 лет практически не наращивала те направления и технологии, в которых могла бы действительно держать мировое первенство. Например, система доставки на орбиту «Союз-Прогресс» создана еще в 1967 году. Падение цен на нефть вызовет необходимость довольно глубокого реформирования всей управляющей системы Российской Федерации, так же, как перестройка была вызвана падением цен на нефть в начале 1980-х. Падение доходов от экспорта сделает необходимым переход к развитию полноценной экономики, экономики частной и инвестиционной. Что, в свою очередь, вызовет дальнейшую демократизацию, сдвиг от управляемой демократии к нормальному демократическому строю. Государство должно будет как можно быстрее создавать средний класс частных предпринимателей-собственников и наемных работников. «Наше нынешнее богатство кормит авторитарность государства. Бедность заставит государство освободить малый и средний бизнес и работать на него, – уверен Андрей Нещадин. – Это будет перестройка и политическая, и экономическая – с переносом центра тяжести получения средств в бюджет государства и доходов от экспорта на средний и малый бизнес и на наукоемкие виды продукции».
Южнокорейский сценарий
Глава Института экономики переходного периода Егор Гайдар был, кажется, первым, кто связал тему падения цен на нефть с темой банковского кризиса.
Однако даже если нефть по-прежнему будет исправно пополнять бюджет, стабильность нашего банковского сектора все равно вызывает опасения. В последнее время все чаще в прессе стали звучать предостережения, что к кризису может привести чрезмерное увлечение потребительскими и ипотечными кредитами. Параллельно росту объемов выданных ссуд растет и невозврат. Экономисты стали говорить, что в российской экономике начал действовать «южнокорейский сценарий».
В 1997 – 1998 годах корейская банковская система (как и российская) пострадала от азиатского финансового кризиса – тогда разорились 18 из 32 банков страны. Правительство страны попыталось стимулировать восстановление экономики за счет увеличения потребительских расходов. Владельцам кредитных карт даже предоставлялись налоговые льготы. За последующие 4 года общая задолженность населения перед банками выросла в пять раз, достигнув $60 млрд – это примерно на четверть больше, чем банки выдали населению в России. Объем кредитов населению достиг 53% от ВВП – уровня развитых западных стран. Однако ни банки, ни регулирующие институты не имели опыта работы с населением, система оценки заемщиков была «слишком демократичной», к тому же действовала система «перекрестных поручительств» – когда один и тот же клиент одновременно выступал в роли заемщика и поручителя. В результате к концу 2003 года «пузырь» лопнул. Доля просроченной задолженности по кредитам, по официальной статистике, выросла до 13,5%, а по неофициальным данным, достигала 30%.
В России, по данным Центробанка, объем просроченной задолженности сравнительно ничтожен (2,5%). Но все меняется очень быстро. За 3 последних года сумма выданных гражданам ссуд увеличилась в 9 раз, а просроченная задолженность по ним – в 15 раз. К тому же есть и неофициальные данные: по сведениям агентства VISION Analytical Group, объем просроченных займов составляет примерно 7 – 10% в кредитных портфелях российских банков. Лучше обстоит дело с ипотекой: по оценкам начальника управления кредитования физических лиц Банка жилищного финансирования Сергея Подгорнова, на сегодняшний день процент «проблемных» ипотечных кредитов по рынку не более 1%. Но ведь и ипотека обещает бурно расти!
По мнению банковского аналитика рейтингового агентства «Рус-Рейтинг» Виктории Белозеровой, достоверно предсказать кризис невозврата проблематично: отчетность банков не полностью достоверна, а несовершенство отчетности как таковой позволяет банкам по-разному интерпретировать свои показатели. Как рассказал Сергей Дробышевский из ИЭПП, многие аналитики сходятся на том, что критический период в секторе кредитования населения наступает через 10 лет после начала массового кредитования. Это явление наблюдалось в странах Восточной Европы – через 10 лет происходило насыщение рынков, и поскольку банки строят свой бизнес в этой сфере фактически в форме своеобразных пирамид, то отмечается «некоторая нестабильность». В России рынок потребительского кредитования начал развиваться примерно с 2000-го. Поэтому такую ситуацию можно прогнозировать к 2010 году.
«Меня несколько пугает положение с кредитованием в банковской сфере, – признается Ксения Юдаева из ЦСР. – Банковским кризисам 1990-х годов в развивающихся странах обычно предшествовала финансовая либерализация. Либерализация стимулировала быстрое развитие сектора в условиях, когда система мониторинга и контроля не были хорошо развиты. В результате возникали «финансовые пузыри». Пока мы еще от этого далеки, но в будущем такая ситуация может иметь место, и не только в сфере потребительского кредита – проблематичны также и кредиты предприятиям».
Согласно данным совместного доклада Всемирного банка и Высшей школы экономики, за последние 2 – 3 года предприятия стали гораздо активнее брать кредиты на пополнение оборотного капитала, и при этом вероятность того, что компания получит кредит, мало зависит от качества его финансовых показателей. «Банки оценивают ситуацию не очень пристально, создается впечатление, что они выдают кредиты без разбора, и это тоже сильно настораживает», – в один голос твердят эксперты.
Но стоит ли этого бояться? Как и «нефтяной кризис», банковский кризис может нас отрезвить и оздоровить. После всех финансовых потрясений 1990-х годов академические экономисты задались вопросом, какой путь развития лучше – кризисный или бескризисный. И были проведены исследования, которые показали, что страны, которые идут по пути финансовой либерализации, чаще переживают потрясения в финансовой сфере, но при этом темпы роста у них выше. Так что вывод один – лучше делать ошибки и на них учиться, чем их не делать – и остановиться в развитии.
