Российский рынок капитала образуется не в России

Елена Локтионова, Секрет фирмы (Москва), № 22

Председатель совета директоров компании «Альфа-Капитал» Бернард Сачер утверждает, что рынок капитала в России еще не сложился. По его мнению, дать толчок формированию рынка способна пенсионная реформа, хотя ее начало глава «Альфа-Капитала» оценивает весьма скептически.

— Не так давно агентство Moody's присвоило России инвестиционный рейтинг. Как вы оцениваете это событие?

— Оно способно произвести определенный эффект — в бизнес-сообществе инвестиционный рейтинг воспринимается как своеобразный знак качества. И действительно, есть много инвесторов, которые раньше вообще не смотрели в сторону России, а сейчас, конечно, будут проявлять к ней интерес.

— Даже в свете того, что сейчас происходите ЮКОСом?

— Безусловно, мы должны ожидать некоторого снижения инвестиционной активности, и не только со стороны западных инвесторов. Основная проблема в том, что сейчас ни у кого нет достаточного количества информации. Нам приходится только догадываться, что происходит, почему это происходит и что будет дальше. Это типичная проблема для России — непрозрачность на всех уровнях. Она мешает развитию экономики в целом. И теперь в связи с ситуацией вокруг ЮКОСа речь уже идет о наличии политической стабильности в стране. Но я не думаю, что из-за этого появились основания для пересмотра рейтинга. Дело в том, что Moody's довольно механически оценивает ситуацию в любой стране. Основной параметр оценки у этого агентства — способность страны платить по долгам. А никто и не спорит, что у России есть такая способность и дело ЮКОСа никак на нее не повлияет. Но я считаю, что инвестиционный рейтинг в принципе присвоили слишком рано, и последствия этого шага могут быть неоднозначными.

— Почему?

— А что мы можем предложить иностранным инвесторам в условиях фактического отсутствия рынка капитала? Ведь говорить о его наличии можно только тогда, когда наблюдается процесс, в рамках которого люди могут инвестировать средства в различные компании. Но в России этот процесс пока очень примитивен. Когда мы говорим о капитализации России, что мы имеем в виду? В общей сложности — всего $ 200 млрд, включая «Газпром». Из этих денег в свободном обращении на фондовом рынке находится акций не более чем на $ 35 млрд. Из них половина принадлежит иностранным компаниям.

Так что же они могут покупать в России? Кроме того, на настоящем рынке капитала всегда должна быть информация о том, какие акции появятся на нем в долгосрочной перспективе, через два-три года. В России этого нет. Не добавляет оптимизма и то, что российские компании предпочитают размещаться не внутри страны, а на западных биржах.

— Вы хотите сказать, что когда наши компании, допустим, выходят на IPO на Западе, это плохо?

— Для отдельной компании, может, и хорошо, поскольку дает дополнительные возможности и средства для развития, но для российской экономики в целом все это будет иметь негативные последствия. Ведь для формирования в России рынка капитала нужно, чтобы потенциальным инвесторам было что покупать. А если все будет так, как сейчас, то российский рынок капитала образуется в Лондоне или в Нью-Йорке, но никак не в России. В долгосрочной перспективе это означает, что инвестиции попросту уходят за границу. Конкретная ситуация: сейчас начинается пенсионная реформа.

Предполагается, что управляющие компании будут вкладывать пенсионные накопления граждан в том числе и в акции компаний. Но где взять эти акции, если размещение идет на Западе? Каждый год уровень пенсионных накоплений, по прогнозам, будет составлять $ 1,5–2 млрд, а потом и больше, но куда пойдут эти деньги? За границу, туда, где размещены акции наших компаний. Чтобы эту ситуацию переломить, государство должно специально заняться данным вопросом.

— И что же конкретно оно должно сделать?

— Прежде всего продемонстрировать желание активно участвовать в формировании в России рынка капитала и предпринять соответствующие шаги. Например, чтобы стимулировать размещение эмиссий, нужно упрощать механизм выпуска акций, делать его менее бюрократичным, а также более дешевым за счет снижения налогов на эмиссии.

— А нужно ли все это эмитентам? Известно, что западные эксперты скептически относятся к выходу компаний на IPO на российских фондовых биржах (наш рынок пока знает два таких примера), фактически не признавая российское IPO полноценным.

— Насколько я помню, скептически эксперты относились не к IPO как таковому, а к цене размещения. Оценка была слишком высока. Вторая их претензия — для того, чтобы акции стали ликвидными, эмиссии слишком малы. Это касалось и РБК, и «Аптек 36, 6».

— Но ведь в итоге компании фактически получили те суммы, на которые рассчитывали.

— Это потому, что у инвестора нет выбора. Представьте: вы — инвестфонд, который должен вкладывать деньги в России. Но выбор у вас маленький, приходится покупать то, что есть, и по той цене, которую предлагают.

«В России рано говорить о доверии»

— Планировалось, что развитие рынка капитала в России пойдет по американскому сценарию, предполагающему наличие большого количества мелких акционеров. Но следовать этому сценарию не получается. Как вы считаете, почему?

— На мой взгляд, опираться на опыт США в этой сфере было большой ошибкой. Действительно, приватизация базировалась на идее, что структура собственности должна держаться на мелких акционерах. Однако не был создан институт, при котором акционеры могли бы пользоваться своей собственностью и распоряжаться ею. Не были выстроены механизмы, которые выполняли бы задачу защиты мелких инвесторов. Поэтому они всегда оказывались в проигрыше. В результате сегодня рынок капитала в России слишком концентрирован. Есть несколько финансово-промышленных групп, доминирующих в большом количестве областей. И это проблема для тех, кто хочет инвестировать в долгосрочной перспективе. Вообще свободный капитал является базовым элементом, на котором держится экономика страны. В России всего этого пока нет, но я надеюсь, что сейчас в рамках пенсионной реформы у нас наконец появятся реальные возможности строительства института инвестирования и защиты мелких инвесторов.

— Как вы будете убеждать людей доверять вам свои накопления? Подавляющее большинство даже не знает, чем отличается управляющая компания от негосударственного пенсионного фонда.

— В России рано говорить о доверии. Поэтому я отдаю себе отчет, что перед управляющими компаниями стоит задача очень активно формировать правила игры, вести разъяснительную работу среди населения. Но тут нужно понимать: везде, в любой стране должно было смениться не одно поколение, прежде чем люди поняли, что значит «пенсионные накопления» и зачем они нужны. Так что Россия в данном смысле не исключение. Кстати, когда мы в «Альфа-Капителе» собирались заниматься пенсионными накоплениями и изучали рынок, то поняли, что нигде в мире нет готовой модели, которую можно просто взять и скопировать. Можно, конечно, заимствовать какие-то элементы, но в целом нужно создавать что-то свое. Так что это вопрос не одного дня. На отстройку системы и адаптацию к ней уйдет много времени. Правда, у России есть одно преимущество: мы можем смотреть на ошибки других стран и не повторять их. Хотя, конечно, то, как началась пенсионная реформа, вызывает недоумение.

— Вы имеете в виду то, что Минфин допустил к доверительному управлению пенсионными накоплениями слишком много компаний?

— Да, именно это. Большинство из них мне неизвестно, хотя я давно работаю на рынке. Если Минфин отобрал 55 компаний — а это почти все, кто участвовал в конкурсе, получается, что составление этого списка представляло собой очень формальный процесс, не имеющий серьезного значения. То есть туда свободно мог попасть кто угодно. Так что начало пенсионной реформы удачным никак не назовешь.

— И в то же время вы говорите, что сейчас многое должно измениться: начнет развиваться рынок капитала, появятся инструменты защиты мелких инвесторов, которых раньше не было. Не слишком ли радужные ожидания?

— Трудно сейчас что-то прогнозировать, очевидно только одно: у людей появляется выбор. Ведь что означает пенсионная реформа? Государство говорит: «Я не могу выполнить свои социальные обязательства перед гражданами, значит, я перекладываю эти обязательства на самих граждан. Удачи вам!» И какой выбор? Можно оставить деньги в Пенсионном фонде и каждый год получать все меньше и меньше из-за инфляции. А можно рискнуть. Я как американец, привыкший к подобной системе, считаю это правильным. Другое дело, что рисковать без информации нерационально. Значит, государство должно сделать следующий шаг — предоставить людям эту информацию. Иначе получится, как с приватизацией — людям раздали ваучеры и сказали: вы теперь собственники, а что делать со всем этим, не сказали.

— Недавно был создан клуб управляющих компаний, и одним из его учредителей стал «Альфа-Капитал». Каковы цели клуба и почему в него вошли всего четыре компании?

— Просто пока инициативу «Альфа-Капитала» об объединении в клуб поддержали три компании. Мы надеемся, что в дальнейшем к нам присоединятся и другие. А объединили мы усилия для повышения эффективности действий в рамках пенсионной реформы. Мы планируем вести просветительскую деятельность среди населения, проводить совместные информационные кампании, отслеживать стандарты качества предоставляемых услуг.

«Это были не инвестиции, а спекуляции»

— Вы говорите, что неправильно было идти по пути американского рынка капитала. А что тогда правильно? Какие еще есть механизмы?

— Теоретически такой механизм существует: пусть тот капитал, который есть, свободно инвестирует деньги за границу. Но последствия этого шага мы уже обсуждали. Второй вариант — пусть российский рынок капитала будет маленьким, но ему будет уделяться большее внимание и со стороны государства, и со стороны участников рынка. Есть еще третий вариант, при котором можно инвестировать не в акции и облигации, а в недвижимость. Но при таком варианте тоже должны быть созданы управляющие компании, какие-то структуры, которые будут всем этим заниматься. То есть мы опять же приходим к тому, что прежде всего нужно создать институт, а потом уже заниматься инвестированием.

— Как-то вы сказали, что, работая в России, долгое время отказывались использовать слово «инвестиции», заменяя его словом «спекуляции». Почему?

— Действительно, в России последние десять лет были периодом огромных возможностей для спекуляций с ценными бумагами. И я всегда очень осторожно использовал слово «инвестиции», поскольку считаю: инвестиций как таковых не было. О каких инвестициях может идти речь, когда ты вкладываешь деньги в компанию, не зная, как зовут ее собственника? И когда потом ты деньги теряешь и начинаешь кричать, что твои права нарушены, это по меньшей мере странно. А дело в том, что большинство западных инвесторов в кавычках, действовавших на российском рынке в 1990-х годах, как раз и были такими людьми, которые не знали даже элементарных основ менеджмента. Кроме того, они не имели представления о том, какова реальная финансовая ситуация в российских компаниях, в экономике страны, насколько важна для ее развития нефть, как работает Центробанк и т. д. Ничего этого они не знали, но зато чувствовали, что здесь можно быстро заработать хорошие деньги. И тогда они говорили: «Мы инвестируем в российскую экономику». Но на самом деле это были не инвестиции, а спекуляции, на которых получалось хорошо заработать

Инвестиции же появляются лишь тогда, когда ты работаешь на долгосрочную перспективу, когда у тебя есть информация о реальной финансовой ситуации в компании, акции которой ты покупаешь, когда ты уверен, что менеджмент этой компании — профессионалы. Так что до последнего времени в России можно было говорить только о наличии финансовых спекуляций, но никак не об инвестициях.

— Сейчас что-то изменилось?

— Да, хотя бы потому, что появился самый важный элемент любого рынка капитала. Он заключается в том, что компании хотят использовать механизмы привлечения инвестиций, имеющиеся на этом рынке. И не только хотят, но и могут это делать.